Страховой рынок – слияния неизбежны

На мой взгляд, оно его, несомненно, активизирует, но я не думаю, что это будет играть решающую роль. Те требования, которые к капиталу, резервам и активам предъявляются сейчас – уже были достаточно жесткие, с точки зрения качества, но это качество не выдерживается практически никем из игроков за пределами десятки крупнейших. А решающую роль будут играть совсем другие вещи. Важнейшая проблема – это качество активов страховщиков, необеспеченность их обязательств реальными ликвидными активами. В докризисный период роста реальные активы замещались искусственными, и деньги вкладывались в такие инструменты, как недвижимость, акции и облигации компаний, не имеющих достаточного рейтинга и т.п. Сейчас, когда продолжается падение рынка в реальном выражении, те резервы, которые существуют на бумаге, страховщикам было бы неплохо иметь в виде активов, чтобы погашать свои обязательства. Но их нет, поэтому компании продолжают жить «с колес». Реально рынок, если привести показатели к ценам 2006-2007 года, сокращается. И на падающем рынке, когда приток клиентов сокращается, долго так работать невозможно. Вот это и будет решающим фактором. Страховщики вынуждены достаточно серьезно работать над своей расходной частью, поскольку повлиять на тарифы они сейчас уже не могут, тарифы сложились такими, какие они есть. Если мы посмотрим на самый большой сегмент рынка – страхование автокаско – там средний тариф с 2006 года снизился почти в полтора раза. А ведь и тогда комбинированный коэффициент, если учитывать все по нормам МСФО, приближался к 100, то есть уже тогда компании за счет страховой деятельности на этом рынке не зарабатывали. К настоящему времени комбинированный коэффициент у «рыночных» компаний поднялся до 120-125 %, при этом они продолжали съедать те небольшие активы, которые у них были (если были). Сейчас мы подошли к той точке, в которой их не осталось практически совсем. Второй фактор связан с неким уровнем фиксированных расходов, которые несет страховая компания. На наш взгляд, минимальный уровень постоянных расходов, которые есть у любой современной страховой компании, сейчас находится на уровне 75-90 миллионов рублей в год. Сюда мы относим, прежде всего, расходы на зарплату тех вспомогательных подразделений, которые не относятся непосредственно к зарабатыванию денег, а занимаются обеспечением сервиса для клиентов и управлением рисками. Любая компания должна иметь определенный набор подразделений - урегулирование убытков, сопровождение, учет и бухгалтерия, актуарная служба, андеррайтеры по всем видам и пр. Доля фиксированных расходов к заработанной премии, для того чтобы компания оставалась эффективной при сложившемся уровне комиссионного вознаграждения и убыточности, не должна превышать 6-7 % от заработанной премии. Вот и считаем, сколько заработанной премии должно быть у компании, какой масштаб компании должен быть, чтобы она была безубыточна – 1,2-1,8 миллиарда валовой подписанной премии в год (при условии, что это реальный бизнес, а не возвратные схемы). Эта ситуация повлияет на консолидацию рынка и M&A намного сильнее, чем законодательные требования к капиталам. Да и в целом, ужесточение регулирования – не самая большая угроза, поскольку в нашей стране жесткости закона бизнесу очень часто есть что противопоставить: чем жестче закон, тем «умнее» бизнес.  

Есть мнение, что наибольшие проблемы кризис создал даже не мелким и средним страховщикам, а компаниям, условно с 6 по 30-е места по сборам – для них в кризис непомерны расходы на содержание своих огромных структур, реальные сборы упали, на перебегании клиентов к более крупным и знаменитым страховщикам они ничего не заработали, а только потеряли. Это так?

Я наверное, соглашусь с мнением, что все компании ниже пятерки или даже четверки лидеров, имеют существенные проблемы. До прихода на нынешнюю должность моя карьера складывалась так, что я сталкивался с анализом отчетности крупнейших российских страховщиков по МСФО. Так вот, по ней даже внутри «пятерки» качество активов у компаний разное. Зато то, что идет ниже где-то до 40-го места - это, напротив, достаточно однородная масса по качеству активов, там проблемы есть у всех. И ниже ситуация еще более ухудшается. А причина в том, о чем я сказал выше: бизнес не может быть рентабельным из-за нехватки объема.  

И сколько компаний реально в состоянии сегодня нести необходимый уровень операционных расходов?

При сложившемся на рынке уровне комиссии при среднем по убыточности портфеле есть только 44 компании, которые достигли необходимого объема премий. Это универсальные компании. Специализированных компаний, которые занимались бы реальным бизнесом, а не обслуживанием чьих-то интересов, у нас в стране нет. Что касается страхования жизни, это вообще другой рынок, где совсем по-другому считаются резервы и РВД, он только начинает формироваться, и о рентабельности тут говорить рано. Хотя качество активов у них также заслуживает внимания, в том числе со стороны ФССН.  

В области структуры активов, Вы согласны с позицией ФССН по поводу радикального ужесточения регулирования, в частности, необходимости временного запрета на принятие векселей в покрытие резервов?

Мы считали долю векселей у некоторых компаний, она не так велика, и я не думаю, что все используемые страховщиками векселя сегодня некачественные. Существуют эмитенты векселей, которые имеют международные рейтинги и относятся к числу лидеров российской экономики. Эти векселя должны приниматься в качестве обеспечения. Вексель банка из числа 40 крупнейших может быть даже более ликвиден, чем даже депозит того же банка, потому что на то, чтобы отозвать деньги с депозита можно потратить 3-5 дней минимум, а вексель можно элементарно продать внутри дня. Так что вексель векселю рознь. Требования к эмитентам, конечно, должны быть – с точки зрения рейтингов и финансовой устойчивости, но исключать все векселя, конечно, нельзя. Что же касается рынка в целом, то его консолидация, если не смотреть на нее через призму M&A, в период с 2006 по 2009 годы была обусловлена, прежде всего, органическим ростом. В основном, более крупные игроки отбирали долю у маленьких, за счет перехода их сотрудников, за счет более низких тарифов, за счет доступа к таким каналам продаж, как банки, автодилеры и т.п. Кроме того, было бы правильно очистить показатели нашего рынка от кэптивного и схемного бизнеса. В результате, мы видим, что реально рынок, несмотря на заявления многих экспертов, не растет, а в части рыночного добровольного страхования он сжимается. Если пересчитать показатели в цены докризисных лет, исключив влияние инфляции, мы увидим достаточно негативную картину. Растет и убыточность, в представленных таблицах мы показали, как складывалась динамика этого показателя год от года, и вызвано это, прежде всего, падением цен. А увеличение убыточности сопровождается уходом игроков с рынка. По вышеупомянутому автострахованию в условиях сложившегося уровня тарифов страховщики подписывают бизнес, фактически, себе в убыток.  

А по страхованию корпоративного имущества, где демпинговое падение цен было в разы и десятки раз?

Тут сложнее определить реальные показатели, поскольку, по оценкам некоторых экспертов, в отдельных секторах уровень откатов и схем достигает 80 %, и вычленить рыночный тариф сложно. Точно так же, как мы и не знаем, каково было соотношение рыночной и нерыночной составляющей цены в докризисные годы. А каско практически все всегда было рыночным. Тенденция имущественного страхования заключается в том, что клиенты, особенно крупные, стремятся к тому, чтобы нерыночная (нерисковая) составляющая росла, и в то же время идет давление на цену в рисковом сегменте.  

Некоторые из страховых «грандов» заявляли, что кризис делает M&A неактуальным, потому что им незачем покупать мелкие компании, если их клиенты и так перебегают к ним без каких-то дополнительных усилий?

У вопроса перебегания клиентов к грандам есть и социальная составляющая. Предположим, на рынке начались банкротства компаний – что будет с их клиентами? Кто будет нести перед ними ответственность? Компания, которая имеет достаточно активов, чтобы расти, понимает выбор по-своему: либо это органический рост, либо неорганический рост. Когда на демпинговом рынке преобладали ожидания, что тарифы и дальше будут падать, многие предпочитали попытаться набрать себе портфель, переманивая клиентов из проблемных компаний. В условиях наметившейся тенденции к тому, что тарифы все же начнут подниматься, набирать себе, таким образом, заведомо убыточный портфель – уже не выгодно. Приобретать компании с портфелями может быть выгоднее, особенно для компаний, не имеющих совсем большого брэнда, которые были из-за этого вынуждены входить в рынок с тарифом ниже рыночных (то есть набирать себе совсем убыточный бизнес – с комбинированным коэффициентом 130-140 процентов по каско и ДМС). Сравнивая такие убытки с теми ценами, по которой сегодня продаются страховые компании, их предложения представляются интересными. С другой стороны, то, что сегодня целесообразно приобретать, покупая небольших страховщиков – это, по сути, доступ к клиентам. Активов в этих компаниях нет. До кризиса большинство сделок страховых M&A шло с коэффициентом 1,5-2 к валовой подписанной премии. Сейчас речь о том, чтобы коэффициент был 0,4-0,8 плюс величина чистых активов, но она у этих компаний, как правило, отрицательная. Качество покрытия капитала и резервов такова, что разницу приходится вычитать из суммы оценки.  

И у них при этом действует лицензия? Мы видим подобные примеры на рынке.   Как это может быть? Вы их изучаете между отчетными датами, а перед сдачей отчетности они что-то предпринимают и сохраняют лицензию?

Да. С другой стороны, мы, как компания с недостаточной величиной портфеля для адекватного покрытия фиксированных расходов, но при этом в части активов хорошо обеспеченная ликвидными инструментами, нуждаемся в том, чтобы набрать портфель, заплатив за него справедливую цену. Это позволит расти, но расти прибыльно в долгосрочной перспективе, а не строить пирамиду.  

Но если на вырастание компания имеет несколько лет и запас ликвидности, не проще ли ей вложиться в раскрутку собственного брэнда?

Может, и проще, но дороже. Экономически получается выгоднее забрать чужой готовый портфель, особенно сейчас, когда у покупателей есть возможность выбирать страховщиков и их портфели. Количество компаний, которые выставлены на продажу, действительно колоссальное, и существует возможность отобрать те объекты, которые все еще эффективны. Относительно эффективны, конечно, те, у которых комбинированный коэффициент на уровне 110 %, то есть то, что еще можно исправить за счет тех технологий, которыми мы обладаем. За год-полтора, с учетом инвестирования, их можно сделать рентабельными. Но исправление ситуации в компании с коэффициентом 130-140 может занять вечность. Такие компании не найдут своего покупателя и уйдут с рынка.  

Через шумные банкротства, с очередями из обманутых клиентов?

Нет, если нам повезет, если государство поступит с нами, как с банковской отраслью, и внезапно на страховой рынок обрушится поток денежных средств от государственных финансовых институтов, тогда этого не произойдет. Но третьего пути развития я не вижу. Если оставить все на чисто рыночные механизмы – будут достаточно серьезные банкротства. Возможно, мы даже увидим в нашей отрасли то, что банковская отрасль пережила в 1998-2000 гг. Тогда банкротами становились даже банки из десятки лидеров. Не упасть в такой же кризис ликвидности сейчас банкам помогло государство…  

Банкротства, на Ваш взгляд, коснутся, в основном, мелких страховщиков, или захватят и ближайших преследователей пятерки лидеров?

Скорее всего, процесс банкротств начнется среди компаний, не относящихся к 10 самым крупным – в секторе малых и средних игроков. Но в принципе, от неплатежеспособности не застрахован никто и из игроков покрупнее. И наблюдать одно-два громких банкротств внутри первой двадцатки нам, вероятно, придется. Главное, чтобы это не приобрело лавинообразный характер.  

А удастся ли тогда, в рамках нынешней системы регулирования, избежать такого обвала? Если, например, клиенты банкротов разом явятся в РСА за выплатами по ОСАГО и денег перестанет хватать, а по добровольному страхованию принимать их к себе на заведомо убыточных условиях при демпинговых тарифах, как Вы сказали, не всегда выгодно…

Хороший вопрос. Даже если все не обвалится, то действительно, часть этого удара неизбежно возьмут на себя клиенты. Выплаты за банкротов будут произведены за счет оставшихся страховщиков, и явно не в полном объеме. Но я не думаю, что вся система разрушится. Если мы увидим серию банкротств средних компаний, государство должно будет вмешаться в процесс.  

Но не вмешается ли оно со знаком минус, ужесточив нормативную базу, а по финансовым вопросам предоставив рынку разбираться самому?

Это тоже возможный вариант развития событий. Наверное, с одной стороны, это было бы достаточно жестким подходом по отношению к клиентам страховых компаний, но с другой, правильным. Рынку нужно давать возможность очищаться именно рыночными методами.  

Так то же увеличение уставных капиталов – это совсем не рыночный, а административный метод, вовремя ли его решили сейчас использовать?

Ну с точки зрения мер регулирования, страхование вообще надо приближать к банковскому сектору. К этому должны готовиться и органы ФССН. Не надо здесь изобретать ничего своего, следует адаптировать методики, которые существуют в Европе. В частности, необходимо усиление мониторинга ситуации в страховых компаниях между отчетными датами. Нужно привести отчетность в более современный вид – в электронной форме, а не работать с пачками бумаг и содержать штат людей, которые занимаются сбором на них печатей и подписей. Внутренний учет у 80 % российских страховщиков до сих пор построен по кассовому методу, хотя в бухгалтерской отчетности от него отошли лет 10 назад. Наш рынок очень молод, и сложившаяся на нем ситуация – следствие недостатка профессионалов. Если не понимать, что такое страховая компания и как она работает, неизбежны проблемы. Когда мы рассматриваем некоторые компании на предмет возможного присоединения, мы обнаруживаем что владельцы и руководители компаний до сих пор принимают управленческие решения исходя из того, сколько денег пришло в кассу, а сколько ушло. Резервы при этом выступают каким-то мифическим существом, которое нужно только для отчетности и не имеет ничего общего с реальностью. Нехватка профессионалов – это не уникальная проблема только страхования, то же самое можно увидеть, например, в машиностроительной отрасли, где целое поколение не было выучено и не приобрело необходимой практики, а кто мог работать – те уехали из страны.  

Не получится ли так, что, затеяв сейчас модернизацию отчетности, страховщиков поставят в ситуацию еще большего увеличения и без того непосильных для них фиксированных расходов?

По опыту банковского регулирования, может быть разработана такая система, в которой останутся те же трудозатраты, но при этом процесс станет более автоматизированным. И пусть мониторинг поначалу будет не ежедневным, а поначалу ежемесячным, но шаги в этом направлении должны делаться. При разработке форм отчетности необходимо участие самих страховщиков, возможно, через ВСС, а также ведущих рейтинговых агентств, работающих на российском страховом рынке. Ведь, в сущности, рейтинговые агентства занимаются тем же что и надзор – оценивают финансовую устойчивость компании и ее риски.  

Но у их оценок разные адресаты с противоположными финансовыми интересами: надзор осуществляется в интересах клиентов страховых компаний, а рейтинговые агентства делают оценку в интересах инвесторов…

Ну и что, я не вижу принципиальной разницы. Клиент относится к компании так же, как и акционер – он, по сути, приносит и доверяет компании свои деньги.  

В то же время они, по сути, конкуренты за одни и те же деньги страховщика. Вот в кризис многие владельцы захотели скинуть страховые компании как непрофильный актив из-за низкой рентабельности и инвестиционной привлекательности, но ведь чем жестче выплатная политика и больше отказов клиентам, тем рентабельность и привлекательность для инвестора кажется выше, и наоборот, нерентабельная компания, которая всем всегда платит по убыткам, хороша только для клиента...

Нет, здесь как раз вопрос этой самой устойчивости. Конечно, до определенного момента компания, которая давала низкие тарифы и при этом достаточно лояльно выплачивала, была очень привлекательной для клиента. Но тот факт, что тебе платили вчера, нельзя экстраполировать на то, что тебе также заплатят и завтра. Клиент должен понимать, какие факторы заставят компанию отдать ему деньги. Эффективно работающая на розничном рынке страховая компания (чего на российском рынке сейчас практически не бывает) имеет все предпосылки для того, чтобы деньги вернуть, тем самым оставить у себя этого клиента в будущем и заработать на этом деньги. Любой финансовый институт сочетает социальную функцию и функцию зарабатывания денег, поэтому клиент не менее акционера заинтересован в том, чтобы его финансовый институт развивался устойчиво. Если компания сейчас обеспечена активами, чтобы выполнять свои обязательства, значит, у нее есть все предпосылки выполнять их и перед конкретным клиентом. Так что я не вижу здесь никакого столкновения интересов и не считаю, что клиенты и акционеры делят между собой какие-то деньги. Они участвуют в одном и том же деле. Задача инвестора, вкладывающегося в такой специфический бизнес, как страхование – это обеспечить себе стабильный доход на протяжении длительного периода времени. Конечно, страхование не является отраслью с высокой маржинальностью, страховщики зарабатывают невысокую доходность, но стабильно. Ключевые игроки международного страхового рынка существуют уже не одно столетие, притом что сверхдоходности - как в нефтянке, IT или каких-то новых отраслях - там никогда не было. Но в целом, российское страхование – это все же рынок для профильных инвесторов, поскольку невозможно получить отдачу через год-два на деньги, вложенные сегодня. Если уж приходить в этот бизнес, то исходя из горизонта инвестирования 4-5 лет. И время кэптивных компаний, ну если только они не используются для «нерискового» страхования, ушло безвозвратно.  

Как, по Вашим прогнозам, будет меняться количество игроков на страховом рынке, сколько их останется?

Я думаю, через 5-7 лет останется порядка 100 игроков, которые поделятся на лидеров рынка (4-5компаний), догоняющих их многопрофильных (еще 5-7 компаний) и всех остальных, которые будут иметь свою нишевую специализацию либо по продукту, либо по каналу продаж, либо по клиенту. Вот каким рынок будет через год, сказать гораздо сложнее, не все факторы, которые влияют на эту ситуацию, сейчас можно оценить, а главное, не понятно, какую роль здесь будет играть государство. Если рынок будет отдан на откуп сам себе, то процессы и консолидации, и банкротств будут достаточно стремительными, болезненными, но очищение пройдет быстро. Рынок избавится от инвесторов и игроков-непрофессионалов.   Но не избавится ли он вместе с ними и от клиентов, подорвав доверие к страхованию как таковому? Ну в какой-то части – да. Но можно, конечно, отрезать пораженный орган по частям, чтобы пациент подольше мучился. Очистка рынка все равно произойдет, и главный вопрос для ключевых игроков и государства, по какому пути пойти – резать по частям или вылечить больного резко, хотя и не самыми приятными для него способами. Если государство выберет лидеров отрасли (причем, основываясь не на личных предпочтениях или на доле рынка, а по комплексу финансовых показателей, показывающих эффективность компании) и поддержит их, а всем остальным даст уйти с рынка, это будет оптимальный вариант. И чтобы не пострадали страхователи, государство должно прогарантировать выполнение обязательств, но не в виде помощи компаниям, а непосредственно клиентам - по схеме, аналогичной той, по которой РСА сейчас производит компенсационные выплаты. А поддерживать неэффективные компании в данной ситуации государство не должно. Вливать деньги туда, где и так уже видно, что ими не умеют распоряжаться, бессмысленно.  

Возможно, на страховом рынке вообще нужно создать аналог банковского Агентства по страхованию вкладов, хотя бы по обязательным или социально значимым видам страхования? Да, обязательно.   Какие сделки в страховых M&A за последнее время, на Ваш взгляд, являются знаковыми?

Сейчас мы стоим на пороге активизации процесса. Ничего знакового в кризисный период быть не могло. Вообще если оценивать значимость сделок, то акций, равных вхождению «Альянса» в бизнес «РОСНО» и «Прогресс-Гаранта», до сих пор нет.  

Вообще, какое-то время назад ключевой угрозой для российского рынка считалась скупка страховщиков иностранными инвесторами, в том числе международными страховыми группами. Сейчас, в условиях преодоления последствий финансового кризиса опасность иностранных покупок так же велика?

А какие крупные покупки и слияния у нас – не иностранные? Разве что образование группы «МСК», но там шел скорее некий полукэптивный процесс. Другой вопрос, что цена, которая была заплачена иностранными покупателями российских страховщиков, как правило, была завышенной. Нигде в мире, даже на развивающихся рынках таких мультипликаторов не было никогда, это уникальная ситуация. Да, покупался доступ на рынок, к клиенту, но отнюдь не эффективный по отношению к данной цене сделки страховой бизнес. Единственное исключение – опять же вхождение «Альянса» в Россию. Если проанализировать эту серию сделок от первого до последнего шага, то суммарно за 10 лет она очень эффективна, даже с учетом того, что цена некоторых этапов была немалой. Общий мультипликатор составил примерно 1,2-1,3. Но эта компания мыслит категориями не 1-3 года, а 50-100 лет. Российский рынок интересен иностранцам своим потенциалом и тем, что тот путь, который западный рынок проходил 50-100 лет, здесь можно пройти за 10. Это характерно не только для страхования, в тех же телекомах возникла уникальная ситуация: многие технологии, применяющиеся сейчас в России, пришли сразу, пропустив промежуточные этапы, в результате в чем-то мы стали опережать даже европейцев, которые шли эволюционным путем. Вот сможем ли мы совершить подобный квантовый скачок в страховании? Потенциально это возможно. Иностранные страховщики сюда шли и платили такие цены именно из-за этого.  

Некоторые из них успели отсюда и уйти…

Придут снова, если увидят, что рынок движется в правильном направлении, если увидят согласованность действий бизнеса и регулирующих органов по решению общих для рынка проблем. Ушедшие вернутся, кроме того, мы увидим здесь и новых игроков – прежде всего, американские компании. Другой вопрос, что многие иностранные компании пришли на рынок и просто обозначили на нем свое присутствие, но пока не занимаются реальным развитием бизнеса. Они наблюдают за развитием ситуации, но не являются определяющими игроками. Но это временное явление, иначе б их приход сюда не имел бы смысла, если бы они не стремились в перспективе, после выхода из всех кризисных явлений, стать здесь лидерами. Особенность развивающихся экономик заключается в том, что любые кризисы протекают здесь более резко и глубоко. Но при грамотной политике и выход из них может быть достаточно стремительным. А это уже привлекательно для западного инвестора.  

Подбирая компании для возможного слияния, смотрите ли Вы на какие-то из региональных компаний? Каково их финансовое состояние?

Да, в основном, и смотрим как раз немосковские компании. Московский розничный рынок охвачен острой конкуренцией между большим числом игроков, а в регионах такого уровня конкуренции нет. Уровень проникновения даже в некоторых сегментах страхования физических лиц на московском рынке уже сегодня достиг западно-европейских стран и опередил восточно-европейские. Но по России в целом проникновение страхования в разы ниже, чем в Москве и на развитых рынках, поэтому там есть большой потенциал. Кроме того, там нет настолько безумной конкуренции по цене, как на московском рынке. Правда, удовлетворяющих нас с финансовой точки зрения региональных компаний на сегодняшний день единицы. Большинство региональных страховщиков, если смотреть на реальные показатели, не рентабельно. Но те, чьи потери не превышают 15-20 % в составе большой межрегиональной структуры, обладающей необходимыми технологиями, можно сделать рентабельными, разумеется, совместно с людьми из этих компаний, работающими на местах. Если же они попадут в большую структуру, которая и сама не работает над своей эффективностью, то для них это путь в никуда. Еще один путь – объединяться с себе подобными по размеру, чтобы не быть проглоченными, чтобы сохранить все то хорошее, что ими наработано, включая контакты людей с клиентами. В российском страховании вообще все построено вокруг персоналий, страхование – это люди, а не мифические активы материнских компаний международных страховщиков. И в отличие от всех остальных вариантов, цивилизованная сделка слияния предполагает сохранение рабочих мест для менеджеров и клиентской базы для нового владельца.  

Означает ли это, что альтернативы M&A для российских страховщиков фактически нет?

На мой взгляд, альтернативы нет. Или банкротства, или объединения. На российском страховом рынке одни из компаний сейчас перекапитализированы и получают слишком мало премий на свой большой капитал. Они сейчас как раз имеют возможность за счет M&A сделать долгосрочную инвестицию, расширить свой портфель до необходимого для компенсации фиксированных расходов уровня и построить в среднесрочной перспективе бизнес, стабильно приносящий доход. Другие компании, обладающие неплохим портфелем, были раньше чьим-то непрофильным активом или совершили в прошлом ошибки в части размещения своих резервов и капитала – они могут избежать банкротства, присоединившись к более крупному страховщику. Это будет путь развития рынка, наименее болезненный для всех.